Menu
Я просыпаюсь в подвальном помещении двухэтажного кирпичного дома в Филадельфии, во дворе растут помидоры и дымит чужая коптильня. Незнакомые ещё мне люди разрешают перекантоваться несколько недель пока не устаканимся.
Учитывая, что я – столичная штучка и cемейное гнездо располагалось в Киеве на углу Большой Васильковской и улицы имени Саксаганского, последний этаж, окна во двор, а во дворе – Республиканский, теперь Олимпийский, стадион, вы можете представить мои чувства.
Да я на работу пешком на Золотые ворота ходила, а здесь на дороге даже обочины нормальной нет, чтобы погулять.
Вместо зелёного на светофоре загорается белый,
Вместо ворон – канадские гуси.
Даже Женя, проживший большую часть жизни в штатах, отходивший в Филадельфии в школу, с опытом работы и профессией, после нескольких лет жизни со мной в Украине немного растерялся; но это не моя история, поэтому я буду писать о себе.
Мне хотелось сделать вид, что ничего не произошло.
Не изменилось.
Всё по прежнему.
На классах писательского мастерства сценарист Джим Халл учит: персонаж, застрявший в режиме сохранения, не будет делать ничего сверх того, что нужно, чтобы вернуть всё так, как было.
Я не могла вернуть себе вид на центр города или весёлые перекуры с коллегами возле Большой Житомирской – я и кофе-то заказать не могла, мой хвалёный английский просто исчез, то ли голос сел, то ли я села в лужу, зато я могла продолжать в е с т и себя так будто ничего не произошло.
Я могла тратить оставшиеся деньги на одежду, которая ещё не нужна.
На еду, которую ещё не умею готовить: сладкий картофель и волокнистый сквош.
Ведь всё будет хорошо.
Я уверена.
А уверенность влияет на будущее.
Она основана не на предсказании ситуации, а на опыте прошлых ситуаций.
Это не оценка текущего положения, а позитивная оценка того, как все сложится.
Отличная поддержка в неизвестных ситуациях.
Её недостаток в том, что уверенность подрывает мотивацию готовиться к неожиданностям.
Если в прошлом даже самые грозные события заканчивались хорошо, выходит можно игнорировать потенциальную опасность? Даже если она окажется реальной?
Я вижу подтверджение этому в истории снова и снова, например, когда люди Помпеи оставались в своих домах, в то время как Везувий ревел дымом в сотый раз.
В моём случае ревел не Везувий, а я – деньги закончились. Мои деньги закончились и я переместилась в стадию бездействия.
На дворе две тысячи шестнадцатый год.
Чтобы описать своё эмоциональное состояние я хочу процитировать отрывок из книги Михаила Идова “Кофемолка”:
Первый признак того, что ваши дела плохи, — когда начинаются игры в прятки с банкоматами. Когда вы отказываетесь от проверки баланса на счету или быстро, не глядя, мнете отчет, будто незнание сделает ваши ресурсы неисчерпаемыми. Когда каждая попытка снять трехзначную сумму приравнивается к игре в рулетку: повезет мне сегодня или нет?
Мои дела были плохи и мне тоже было плохо.
Общий язык с местными я не нахожу.
Разговаривать ни с кем не хочется.
Но загвоздка в том, что испытать свои силы в другой стране – моё сознательное решение и некого обвинить в проблеме. В то же время я и не препятствую её прогрессу, а пытаюсь снять симптомы, поэтому чтобы быть при деле и среди людей – иду волонтёром в художественную галерею.
И то был счастливый случай.
История места куда я попала начинается в 1915 году, когда на Латимер стрит в Филадельфии учредили один из первых клубов, посвященных фотографии и принтам в стране. Здесь выставляли работы Мэри Кассат и Пабло Пикассо, а ещё Анселя Адамса, Уолкера Эванса. Часть коллекции изображений передана художественному музею, кое-что – в архивах Пенсильванской Академии искусств.
Учреждение создаёт ёмкие междисциплинарные программы. Это и бесплатные лекции от местных или приглашенных художников, и визиты в их студии, и ежегодное международное соревнование.
А для меня важно, что галерея — одна из немногих, где к стажировкам допускаются не только студенты, а и люди, уже получившие высшее образование (как я).
Я могла стажироваться и обдумать своё положение.
Мне не хотелось идти дорогой, к которой склоняли все, у кого я просила совета.
Не хотелось идти в паралигалы, это люди, который заполняют бумаги и занимаются всем тем, что не хочется делать лицензированному юристу.
Не хотелось идти в коммерческую фотоиндустрию.
Не хотелось “зарабатывать” на теме моей эмиграции.
Не хотелось брать кредит, чтобы получить ч е т в е р т о е высшее образование.
Вы можете подумать, что я не знала чего хочу, нет, это не так, я не верила, что способна получить то, что хочу.
В книге “О чем мечтать: Как понять, чего хочешь на самом деле, и как этого добиться” Барбара Шер делится случаем, который произошёл с женщиной по имени Джесси. Героиня истории не знала, что делать со своей жизнью и её единственным желанием было – поуправлять упряжкой в собачьих гонках. Друзья удивились желанию Джесси, но поддержали его.
После состоявшейся гонки Джесси прекратила занятия и захотела другое – уйти с работы.
Чтобы раскачать себя на изменения нужно сначала бросить себе вызов.
Барбара, автор книжки, которую я цитирую, пишет: “Никому в группе не приходило в голову, что Джесси была не готова оставить неблагодарную работу и выйти в большой мир, пока не справится с большим вызовом. Но “животное” внутри неё знало об этoм.
Спустя три месяца бесплатной стажировки совершило свой прыжок и животное внутри меня – я попросила жалование. В галерее открылась вакансия и им потребовался человек на неполную занятость.
И вот уже я стою семь долларов в час, немного дороже чем кружка кофе, у меня уже есть первая профессиональная рекомендация (которая в будущем сработает не один раз) и я начинаю понимать подоплёку своего переезда.
Так вот зачем я здесь!
Чтобы поверить, что я чего-то стою в принципе.
В город подкрадывается две тысячи семнадцатый и персонаж изменяет свой подход, наступает стадия реакции. Я больше не пытаюсь вести себя будто ничего не произошло или не способно измениться. Моя цель – атаковать источник проблем – отсутствие опыта работы в Штатах. Хватаюсь за каждый шанс, действуя наугад, а иногда опираясь на холодный рассудок.
Я знаю чего хочу – заниматься диджитал коллекциями и архивами, но не номенклатурными как когда-то в Киеве, а исторически важными, редкими, в контексте культурного наследия.
Меня начинают нанимать, рекомендовать и постепенно, чек за чеком, кейс за кейсом, в отрасли от которой внутри пузырьки радости, я начинаю верить, что смогу справиться с разными трудностями.
Теперь я не буду ждать когда что-нибудь случится или произойдет. Вместо этого я буду инициировать свои действия и думать что бы ещё такого предпринять по дороге.
Мой личный офис располагается на глубине хороших пяти метров в конце большой, выкрашенной в серый цвет комнаты – нового диджитал центра главной городской библиотеки Филадельфии.
Я сижу очень глубоко под землей и подметаю пол веником.
Готовлю помещение к установке нового оборудования.
Смахиваю пыль со стола.
Таскаю коробки.
До релиза не могу раскрыть вам марку камеры, но скажу, что в Украине ещё нет женщин, которые бы прошли сертификацию на работу с ней. На рабочем столе лежит коробка с дагерротипами и тинтайпами, карточки для каталога и микроскоп – задание на неделю, а за стенами библиотеки у меня есть кот, любимые улицы и бар, почтовый ящик и холодное лето.
Я все ещё сбиваюсь с пути и на днях вместо станции Ист Фалс, я вышла в Элкинз Парк. Это ничего, главное прокладывать дорогу к себе. Маршрут мы выбираем сами. А затем на ступил 2020 год и я начала психотерапию.
Фух, каждый раз когда я нажимаю кнопку опубликовать, мне приходится вытирать пот со лба. Волнуюсь! Спасибо за ваше время и то, что дочитали до конца. Разговаривать даже с одним читателем – это большая привилегия. Если вам понравилась история, вы можете подписаться на обновления блога.
